Веселый купец - Страница 2

Нагнали народу выгружать Антониев корабль. Песок горой на пристань высыпают, Антоний сидит да деньги считает. Матросам бочонок вина поставил. Сидят выпивают и песни горланят.

Снялся утром Антоний, а куда - матросы не спрашивают. Так уж заведено было: хоть к черту на рога. А ведет Антоний судно - значит, не горюй. Капитан знает!

Скрылся за кормой город - легкой полоской лежит на горизонте берег, будто прочеркнут легкой черточкой. Бежит по воде "Не Горюй", полощется белым пузом, порожнем бежит. Прыгает, как утка, на волне. Веселый ветер играет в море. Надулись паруса, напружились мачты. Антоний выколачивает трубочку о борт. Кричит:

- Давай мне, ребята, кружку вина!

Пьет Антоний вино из ковшика, и несет в лицо свежую пену из-за борта. Летняя погода - веселая. Синяя вода в Средиземном море, синяя, будто синька распущена. И зыбь завивается большими гребешками, и средь зыбей белым лебедем переваливается корабль на всех парусах.

А в реке, в порту на кораблях последний табак докуривают. Стоят все корабли хмурые, и голые мачты с реями торчат, как кресты на кладбище. Хозяева злые ходят по пристани и уж друг на друга глядеть не могут. И вдруг крикнул кто-то:

- Гляди - не Антоний ли?

Все глянули - и верно: валит в порт "Не Горюй" напротив воды, тужится против теченья, раздулись, как щеки, паруса с натуги, и вечернее солнце ударило в них красным пламенем.

Вышел на пристань Антоний.

- Что, - говорят, - на зубах не хрустит?

Антоний веселыми ногами в город спешит, трубкой дымит, посмеивается.

- Тебя как звать? - спрашивает одного.

- Филипп.

- Вот здесь и прилип! А тебя?

- Герасим.

- Погоди, завтра покрасим! А я Антоний - не горит, не тонет.

Пошли капитаны Антониевых матросов спрашивать: куда ходили, чего там хозяин накуролесил?

А те все в одно слово:

- За морем были, весь товар сбыли.

Наутро глядят капитаны - опять Веселый Купец песок грузит.

Одни говорят:

- С ума сошел от форсу.

А другие продали последние веревки и наняли подводы, чтоб им тоже песок возили. Загрузился Антоний песком. Вышел в море, оглянулся - три корабля сзади.

И направил Антоний свой корабль прямо в море. Глядит - и все три корабля за ним повернули. Идут следом, как на веревке привязанные.

А Антоний посмеивается:

- Иди, иди, по воде следу нету, дай срок.

Стих ветер. Лежит море как скатерть шелковая, и на нем три белых корабля, а впереди четвертый, Антониев. Вечер упал. И прикрыло море черным небом - только звезды на небе горят, колыхаются. И тут задышал ветерок. Встрепенулся "Не Горюй", выпучились паруса, зашептал ветер в снастях, зажурчала вдоль бортов вода.

Оттолкнул Антоний рулевого, сам взялся за руль и повернул корабль, куда надо.

- Так и веди, - сказал Антоний, - а огня на судне - чтоб ни-ни, чтоб и трубки на палубе не зажгли.

А три корабля все шли туда, вперед, как повел их Антоний, - всю ночь шли. Наутро глянули - нет Антония. Ушел "Не Горюй" - и загоревали. Надул Веселый Купец, удрал. А по воде следу нету. Озлились и пошли назад. Дорогой песок в море сыпали. Пропади он пропадом!

В третий раз сходил Антоний, и уж никто за ним не гнался.

- Куда ж ты возил? - спрашивают.

- А на мельницу, - говорит Антоний, - на муку мололи. Приходи нонче ко мне блины есть.

Денег стало у Антония - куча. И привязалось к нему счастье - хоть поленом гони. И уж все на него сердиться забыли. Придут капитаны погостить на судно - Антоний вина не жалеет.

Вот раз идет Антоний в море и видит - дым идет из моря. Что за чудо? Не горит ли корабль на воде? И направил на дым. Добежать бы скорей, спасти хоть людей.

Он к дыму, а дым от него. Что за притча? Достал Антоний медную трубу и стал в трубу глядеть. Матросы сзади стояли - ждали, что капитан увидит.

- Ничего не пойму, - сказал Антоний, - кухня по морю плывет. Черная труба торчит, а оттуда дым валит.

И отдал матросам трубку. Все глядели. И один сказал:

- Слыхал я про это. Это - пароход.

- Сам знаю, - сказал Антоний, и первый раз капитан нахмурился и ушел в каюту.

- А здорово прет проклятая пекарня, - сказали матросы.

А ночью не было ветра. "Не Горюй" стоял, и паруса отдыхали. Как усталые повисли на реях. И вдруг мимо прошумел пароход и махнул на корабль вонючим дымом. Прошел мимо корабля - и слышно было в тихой ночи, как ворочается, урчит машина в утробе, ворчит, наворачивает...

Выскочил Антоний на палубу, глянул вслед пароходу:

- Как еще вода эту жаровню держит! - и плюнул за борт: - На тебе на дорогу.

Старый матрос подошел к Антонию, кивнул вслед пароходу:

- А ведь самый-то лучший груз они подбирают.

- Плевал я, - засмеялся Антоний, - пусть дураки везут им мешки да бочки. Да на этой жаровне и ладан серой провоняет! А много ли их, пароходов-то?

- Да слыхал, что уж два их в нашем море завелось.

Ушел старик спать. Антоний долго глядел вслед пароходу и видел, как уходит вдаль огонек, все меньше, меньше и вот уж совсем не стало.

- Ишь устилает, - сказал Антоний. - Погоди! - и погрозил кулаком пароходу вслед.

С полночи заиграл ветерок, скрипнули мачты, проснулся "Не Горюй" и пошел полным ветром через море, на ту сторону.

А на той стороне был город на море. И прямо пройти к этому городу нельзя было. Под водой лежала каменная гряда. Каменные горы стеной стояли, острые, как пики, и только порожним кораблям можно было проскользнуть поверх этих пик, а груженые корабли делали крюк, большой дугой обходили эти мели и камни.

Антоний не спал ночью, поджидал, когда надо свернуть и пойти вдоль страшных каменьев.

"Волчьи зубы", - говорили моряки про эти каменья.